Авторское право не такое страшное

Интерес, который проявляют к авторскому праву широкие массы интернетчиков, приводит к распространению огромного количества самых нелепых и искажённых представлений о нём. Этому способствует, во-первых, отсутствие юридического образования у большинства распространяющих и, во-вторых, та лёгкость, с которой это распространение производится: достаточно просто дать ссылку или ретвит.

Демонизация 4-й части Гражданского кодекса, которой грешит пресса, своим появлением обязана в основном специфике её работы. Журналисту приходится освещать множество тем, в которых он разбирается поверхностно или не разбирается вообще. Его задача — найти комментатора, который объяснит, что к чему, и передать в статье его слова, по возможности не исказив. Получается не всегда. Интерес же, который проявляют к авторскому праву широкие массы интернетчиков, приводит к распространению огромного количества самых нелепых и искажённых представлений о нём. Этому способствует, во-первых, отсутствие юридического образования у большинства распространяющих и, во-вторых, та лёгкость, с которой это распространение производится: достаточно просто дать ссылку или ретвит. На моей памяти интернет вообще и ЖЖ в частности сотрясали самые разные скандалы на тему копирайта, с лейтмотивом от «нас всех посадят» до «4-я часть ГК всем всё запретила».

Эту статью я пишу после прочтения материала «Авторам — права, читателям — обязанности!», который публиковался в «Часкоре», с продолжением. Не могу молчать, потому что…

Одно из наиболее часто повторяемых утверждений — «новые запреты» в 4-й части ГК. Упомянутая беседа «Авторам — права…» тоже начинается с этого: ужесточили-де законодатели авторское право, запретили библиотекам копировать книги. Но достаточно просто сравнить статью ГК, которая регулирует копирование в библиотеках сейчас, со статьёй закона «Об авторском праве…», которая предусматривала право на копирование раньше. И убедиться в том, что никаких существенных отличий между ними нет.

Да, да! Все эти «запреты, введённые 4-й частью ГК» на самом деле благополучно существовали и до неё. Распространённость мнения о «нововведениях» можно объяснить только тем, что широкие массы изучают самый широкий круг вопросов по статьям в жёлтой прессе, телевизионным сообщениям, конфетным фантикам и другим источникам примерно такой же степени достоверности…

Простой и показательный пример — часто встречающееся утверждение о том, что в США каждый задержанный за преступление имеет право на телефонный звонок. Иногда делаются попытки протащить это право в отечественное законодательство, чтобы и у нас «было как на цивилизованном Западе».

Правда, основной источник сведений про него — зарубежные фильмы, в которых полицейские зачитывают подозреваемому его права. Текст этот более-менее стандартен, называется он «предупреждением Миранды», и слов про телефонный звонок нет ни в одном из его вариантов. Зато там есть фраза, которую переводчики обычно не переводят: если подозреваемый пожелает побеседовать с полицейским, он может прервать беседу в любой момент.

Ещё один пример, из области копирайта. Часто приходится слышать о том, что в США драконовское копирайтное законодательство и нарушителей там чуть не вешают на столбах. Обычно такие утверждения повторяются после того, как становится известно об очередной порции исков на астрономические суммы, которые рассылают пользователям торрентов компании-правообладатели. Но иск предполагает всё-таки гражданскую ответственность, а вот для того, чтобы заработать уголовную статью, в Штатах нужно постараться: либо извлечь доход из пиратства, либо раздать контента на сумму более тысячи долларов за 180 дней, либо распространить необнародованное произведение.

А теперь сравните со статьёй 146 из российского Уголовного кодекса, которая требует всего лишь «размера» в 50 тыс. рублей, независимо от времени распространения и того, извлекал ли пират прибыль. Там, где американский правообладатель рассылает иски, отечественный идёт в милицию, которая и занимается охраной его доходов, хотя у неё наверняка есть дела поважнее. Учитывая распространённую незаконную практику «оценки ущерба в размере стоимости исключительных прав», многие дела по статье 146 возбуждаются вообще при отсутствии состава преступления.

При этом у американцев хватает наглости клеймить кого-то пиратами, несмотря на то что рынок контрафактного программного обеспечения в США — самый большой в мире. Вы не ослышались: по словам одного из представителей BSA, его величина оценивается в 8,39 млрд долларов. Россия со своими 2,5 млрд — на почётном третьем месте, после Китая.

Возвращаясь к библиотечному копированию, легко заметить параллели: и ужесточители закона, и запретители копирования добровольно ограничивают сами себя, надевают намордник и радуются. Так они понимают соблюдение авторских прав… При этом каких-то запретов, установленных централизованно, для всех российских библиотек, просто не существует: каждая библиотека устанавливает их сама, и, по моим наблюдениям, большинство авторов запретов руководствуется принципом «как бы чего не вышло».

Своё тлетворное влияние здесь оказывают и юридические статьи, наподобие той, с которой я начал. Нет, рассуждения о соотношении прав писателя и читателя — они, конечно, резонные и правильные. Но вот как можно сделать вывод о том, что статья 1273 ГК запрещает копировать книги, а не разрешает, — это лежит за пределами моего понимания.

Ещё один вывод, не имеющий ничего общего с реальностью, — о том, что закон-де не разрешает читать купленную книгу. Ознакомление с содержанием произведения является «практическим применением положений, составляющих содержание произведения» и не является его «использованием» с точки зрения авторского права (об этом говорит третий пункт статьи 1270 ГК). Но топором уже не вырубишь: статья опубликована в специализированном журнале, предназначенном именно для библиотекарей. Они её прочитают и, вполне возможно, закрутят гайки ещё туже.

Между тем если прочитать закон внимательно, то становится видно, что он вполне допускает оцифровку книг: статья 1275 говорит о том, что репродуцировать книги библиотекам можно для замены утраченных экземпляров. Очевидно, что делать это нужно до того, как произошла утрата.

В качестве примера можно привести цитату из выступления одного из соавторов 4-й части ГК, Виталия Калятина: «Библиотеки имеют право определённого использования произведений. То есть если там исключена возможность использования, воспроизведения в библиотеке третьими лицами, то они могут для своих нужд создать там цифровую копию… В отношении электронного использования: у нас есть возможность использовать в электронном виде в библиотеках. Это у нас статья 1274 об этом говорит. Я согласен, что формулировка не столь чёткая, как хотелось бы, чтобы сказать, что однозначно никаких проблем у библиотек не будет. На мой взгляд, она может толковаться именно таким образом, что библиотека может всегда создавать эту электронную копию, использовать в электронном виде, если исключается возможность последующего создания этих цифровых произведений… В частности, на это указывает та фраза, что здесь написано «предоставление в порядке библиотечного обмена». Потому что если мы осуществляем библиотечный обмен, то так или иначе у нас будут создаваться какие-то цифровые копии произведения».

Забавная складывается ситуация: Калятин, который писал 4-ю часть, считает, что она разрешает оцифровку, а вот тысячи библиотекарей по всей стране считают, что не разрешает… Но устанавливать правила пользования ксероксами будут они.

Select rating Бред Скучновато Нормально Интересно Гениально!

Пока без оценки