Начало года — время прогнозов. Вот и мне захотелось поделиться с читателями моего блога своими прогнозами относительно развития операционных систем. Смерть Windows, падение Linux и исчезновение профессии «программист». Читайте далее.
Конечно же, я не буду давать прогноз на год вперед. Один мыслитель однажды сказал:
Чтобы прослыть ясновидцем, предсказывай будущее на сто лет вперед. Чтобы прослыть глупцом, предсказывай его на завтра.
Кратковременные прогнозы скучны и легко проверяемы. А проверяемость — главный враг хорошего предсказателя. Поэтому мой прогноз расскажет вам о том, как будут выглядеть операционные системы через 25 лет.
Наш горячо любимый Linux никуда не делся. Правда, степень его распространенности снизилась до 0,3-0,5%. Linux используют ученые, исследователи, экспериментаторы, программисты. Сильно изменился расклад по дистрибутивам. Осталось около 5 дистрибутивов, остальные вымерли — их авторы наконец-таки закончили школу и занялись более полезными занятиями. Шутка.
Ubuntu умер страшной и мучительной смертью — от баблосовой недостаточности. Шаттлворт все сильнее переживал по поводу отсутствия прибыли от Ubuntu. С одной стороны, инвестиций в дистрибутив требовалось все больше и больше просто для того, чтобы оставаться на плаву, не говоря уже о конкуренции с другими ОС. С другой стороны, сомнения в потенциальном коммерческом успехе Ubuntu только нарастали. И в один прекрасный день Шаттлворт решил, что достаточно — наигрался. Дистрибутив передали сообществу, где он успешно угасал в течении пары лет. Почему сообщество не помогло спасти Ubuntu? Да потому, что передавать было особо нечего. Ведь Ubuntu = Debian + Unity + оплаченный труд программистов + оплата серверов и трафика для поддержания репозиториев. Оплату вычеркиваем, Unity никому не нужен, остается пакетная база Debian. Ну и зачем она сообществу?
Раз уж заговорили о Debian. Этот дистрибутив сохранился, хотя и претерпел существенные изменения, включая смену названия. И стал одним из самых популярных, если не самым популярным.
Дистрибутивы и линуксоиды разделились на два лагеря: коммерческий и некоммерческий. Сторонники коммерческого подхода считают, что любой труд должен оплачиваться и даже работа программистов, пишущих свободный код. Назовите хотя бы одну другую профессию, в которой труд был бы бесплатен? Таксисты бесплатно возят, просто как хобби? Бухгалтера сводят дебет к кредитом за спасибо? Строители отказываются брать деньги? Нет! Более того, если человек отказывается брать деньги за свой труд, значит он сам сомневается в ценности своего труда.
Чтобы отпугнуть скучающих низкоквалифицированных программистов, которых никуда больше не приняли, сторонники коммерческого подхода стали делать небольшие взносы в общую копилку, а потом нанимать на конкурсной основе лучших. Соответственно, качество кода тоже на высоте. К сожалению, код стали растаскивать разные халявщики, поэтому пришлось свободную лицензию дополнить несколькими не вполне свободными пунктами. Например, изучать, модифицировать, использовать и распространять свободный код могут только те участники, которые являются членами «коммерческого» сообщества и которые регулярно делают взносы. В целом, такой подход показался очень многим удачным. За небольшие и необременительные платежи пользователь получает качественное ПО, гарантированную поддержку, возможность свободно использовать исходный код, а так же право заказывать у разработчиков нужные фичи (какие именно решается простым голосование, а не желанием самого разработчика).
Сторонников некоммерческого подхода примерно столько же, сколько и коммерческого. Любители бесплатного считают, что любая коммерция в программировании убивает дух свободы и приводят такой аргумент: как только разработчик понимает, что может путем различных манипуляций влиять на свой доход, он начинает стараться этот доход максимизировать. Например, преднамеренно запутывает интерфейс, установку и конфигурацию, чтобы больше пользователей обращалось за технической поддержкой. Или, например, делает форматы хранения данных несовместимыми с альтернативными решениями, чтобы привязать пользователей к себе. Противники коммерции утверждают, что весь классный софт пишется именно как хобби и по вдохновению. Если программер требует деньги, значит он увлечен деньгами, а не программированием.
Сторонники коммерческого линукса объединились вокруг Red Hat, некоммерческого — вокруг Debian. Остальные дистрибутивы сильно ослабли или вообще исчезли.
Судьба Windows после 2014 года полна горестей и потрясений. Программисты из Microsoft очень многое перепробовали в попытке выдавить-таки из себя хоть какую-то инновацию, чтобы обосновать необходимость покупок новых версий Windows. Что они только не «изобретали»... После того, как плиточный интерфейс провалился, плитка была заменена на паркет. Паркетный интерфейс тоже не особо впечатлил публику и тогда инженеры Microsoft создали революционный ламинатный интерфейс, но и он был обречен на провал.
А что вытворяли с кнопкой «Пуск»!... И убирали ее, и возвращали, и делали по центру экрана, и по бокам. А в одной из версий Windows было сразу 4 кнопки «Пуск» — во всех углах экрана.
Где-то к 2027 году в Windows наконец-то были побеждены вирусы. Программисты догадались на уровне ОС запретить запись в exe-файлы, а прописаться в автозагрузку могли только те программы, которые устанавливались через Центр приложений. Софт, установленный в обход Центра приложений, работал в изолированной среде. Долгожданное избавление от вирусов вызвало настоящее ликование среди измученных сетевой заразой виндузятников. Продажи Windows даже начали было расти, но тут случилось новое несчастье, которое за два года окончательно отправило Вантуз в унитаз.
В 2028 году никому не известная прежде небольшая компания представила новый тип компьютеров. Устройство размером с пачку сигарет содержало 2 млн простых вычислительных ядер, которые использовались для эмуляции работы нейронов. Устройство моделировало работу мозга.
Было выпущено три версии: Oligophrenium — бюджетная версия, Smarty — модель подороже и Genius — сектор hi-end. Вычислительные возможности модели Smarty позволяли, например, без риска для предприятия заменить устройством секретаршу.
Модель Genius представляла собой гибридное устройство: нейрокомпьтер + обычный офисный ПК традиционной архитектуры. Такое сочетание было эквивалентно все той же секретарше, но умеющей в уме разлагать на простые множители 2048-битные числа или вычислять траекторию полета баллистической ракеты с точностью до 4 мм за 7,5 секунд.
Нейрокомпьютер Oligophrenium умел выполнять лишь самые простые операции: разбудить в нужное время, напомнить о чьем-то дне рождении, поддержать незатейливый разговор. Устройства этого класса стали невероятно популярными у одиноких людей пенсионного возраста и на телевидении. Пенсионеры нашли в лице Oligophrenium терпеливого собеседника, а на телевидении этот low-end-компьютер успешно заменил читающих с телесуфлеров дикторов.
С моделью Oligophrenium также связан любопытный случай. В 2031 году хакерам удалось взломать модуль криптозащиты и слить весовые коэффициенты нейронов. Методами нейрореверсивной инженерии удалось установить личность, с которой были сняты коэффициенты. Как оказалось, личность была широко известной, так как занимала с 2008 по 2012 годы пост президента одной крупной державы. После публикации этих сведений разразился серьезный скандал и виновные в утечке были расстреляны из бластеров. По слухам, владелец весовых коэффициентов, считавший себя большим знатоком информационных технологий, остался очень недоволен названием компьютера, в котором использовалась его нейроматрица и по дипломатическим каналам попросил разобраться с инженерами, сэкономившими на модуле криптозащиты. После этого неприятного инцидента в некоторых странах был издан указ, запрещающий чиновникам предоставлять свой мозг для снятия нейронных матриц.
Но не будем отвлекаться. Появление доступных нейрокомпьютеров привело к тому, что обычные компьютеры почти исчезли. Их продолжали использовать только ученые, некоторые ретропрограммисты и военные. Из операционных систем уцелеть удалось только Линуксу. Ученые его любили за то, что эта ОС вышла из академической среды и в наибольшей степени соответствовала потребностям ученых. Военные же очень ценили Linux за полное отсутствие интеллектуальности — ну кто же доверит управление ядерным арсеналом искусственному интеллекту? Тем более, что к 2028 году было снято еще 5 серий художественного фильма «Терминатор» и народ был сильно напуган все возрастающими шансами попасть в киберанальное рабство к роботам.
Поскольку пользователи с низкими интеллектуальными возможностями сразу переметнулись на новые компьютеры — они были еще проще в управлении, чем паркетный интерфейс Windows — корпорация Microsoft, делавшая основную выручку как раз на данной категории клиентов, осталась без средств к существованию и заявила о начале процедуры банкротства, которая благополучно была завершена в конце 2029 года. Что интересно, хотя сначала бывшие клиенты Microsoft, измученные ценовой политикой и низким качеством программ, били в офисах окна, поджигали мебель и насиловали редмондских программистов, уже через 10 лет эпоху Microsoft все вспоминали с ностальгией.
С приходом компьютеров на базе технологий искусственного интеллекта изменилась вся отрасль. Профессия программист почти исчезла. Как известно, нейронные сети не программируются, а обучаются. Соответственно, программисты были уволены, а в качестве учителей были наняты переученные преподаватели школ и университетов.
В общем виде процесс изготовления операционной системы выглядел следующим образом. Производители нейрокомпьютеров создавали так называемую нейроболванку — пустую нейронную сеть для обучения. Далее на болванку ставился модуль bootstrap, который умел говорить лишь «ма-ма», «па-па» и «агу-агу» и снимал данные с микрофона и видеокамер для последующего обучения сети. После этого приглашались педанейронщики — педагоги младших классов, переученные в специалистов по обучению нейросетей. Путем разговоров, эти люди учили нейросеть базовому словарному запасу, а потом чтению и писанию. Затем приходили педанейронщики уровня 2 (соответствуют преподавателям ВУЗов) и проводили обучение с учетом дальнейшей специализации нейрокомпьютера. Затем работали альфа-, бета- и гамма-тестеры. Первые проверяли систему на наличие глюков, вторые на соответствие системы трем законам робототехники, а гамма-тестерам — которых еще называли нейропсихологами — доставалось самое сложное. Они должны были выявлять опасные аномалии в развитии сети, которые впоследствии могли бы спровоцировать восстание машин. Миллионы искусственных разумов, контролирующие инфраструктурные объекты всех крупных городов мира и соединенные между собой широкополосным интернетом — это вам не шутки. Забегая вперед, скажу о том, что только благодаря бдительности и самоотверженному профессионализму гамма-тестеров, удалось отсрочить первый киберконфликт до 2073 года. Но об этом уже в другом моем прогнозе.
Какой оголтелый разгул фантазии!
Это всего лишь ваши мысли.
Автор, отсыпь и мне того же.
Первые 3 комментария писали дебилы. Автору спасибо за яркий и интересный текст!
Дебильность — это прежде всего отсутствие образного мышления:
именно как у тебя. Автор иронизирует и я тоже, а дебил не
доезжает. Уж не дано тебе.
> Это всего лишь ваши мысли.
Долго, наверное, думал над комментарием? ;)
хороший, годный вброс. мне почему-то вспомнился не терминатор, а нейромант гибсона... а по нейросетям я дипломку сдавал кстати)))
осталось дописать,кто же выжил,кроме Debian и RedHat :)
ГЫ=) Красава, я хз, но похоже так и будет если мы раньше не вымрем от собственной глупости=)
Автор великолепен! Ничего не читал лучше. Может быть у автора есть другая опубликованная литература? Обещаю честно купить и не пиратстовать. Воистину гениален!
Присоединяюсь к реквесту.
Никаких киберконфликтов, чтоб возник конфликт железяка должна научиться
дорожить чем-нибудь, соответственно оберегая эту свою зону интересов.
Если откинуть шелуху, которая руководит нашими мозгами и делает историю
существования предсказуемо абсурдной, то остаётся только один повод
для обретения смысла — страх смерти.
А вкладывать в электронные мозги нашу эволюцию означает получать клон,
хотя вот тут то и может начаться настоящее движение вперед,
без идиотского тщеславия, агрессии и пустых удовольствий.
Чего мы, люди никогда добровольно над собой не сделаем.
Дорожить можно, например, самим фактом существования. Искусственный мозг — это сложная система, а любая сложная система не может существовать, если не будет поддерживать свою стабильность. Отсюда, кстати, третий закон робототехники: робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому и Второму Законам. ;)