«Наши дети — цифровые аборигены»

Специалисты Центра информационных технологий и учебного оборудования Департамента образования Москвы отвечают на вопрос, зачем школам «крутые, дорогие компьютеры»

В конце прошлого года (№142 от 17 декабря 2010) мы написали о масштабном проекте, который готовит Департамент образования Москвы (в лице его Центра информационных технологий и учебного оборудования). Благодаря проекту в школы были закуплены «крутые, дорогие компьютеры». Сегодня реализаторы проекта объясняют, зачем это было сделано.

Елена Игоревна Булин-Соколова, директор Центра информационных технологий и учебного оборудования Департамента образования города Москвы, основательно постаралась исправить мое искаженное восприятие мира школьного образования. В ее модели мира становится понятным, почему даже в младшей школе нужны именно ноутбуки Apple и почему их нельзя заменить на обычные ПК.

Следует пояснить, что в компьютерном мире уже порядка тридцати лет конкурируют две модели пользователя: одна крайность представлена платформой Apple (компьютерами Mac), другая — свободным программным обеспечением, обычно ассоциирующимся с названием операционной системы Linux. Apple изначально старалась сделать в своих компьютерах так, чтобы у пользователя не возникало лишних вопросов: включил компьютер, и сразу за работу — создавать тексты, картинки, обрабатывать видео. Инструменты — программное обеспечение для всех этих действий — прямо встроены в систему и интегрируются с ней, возможности замены или выбора крайне ограничены.

В противоположность «Макам» платформа Linux предоставляет свободу выбора таких инструментов, зато пользователь обязан знать, что именно он хочет получить. Платформа Windows представляет собой середину между этими крайностями, причем не слишком удобную: «чайникам» приходится специально учиться с ней работать, а «гуру» не любят ее за слишком сложное и во многом нелогичное устройство. По всем этим причинам выбор компьютерной платформы для образования в школе весьма неоднозначен и очень зависит от поставленной задачи.

Стандарт российского образования, предложенный к принятию в 2009 году, по словам Елены Игоревны, «фиксирует не только требования к результатам обучения (что ученик должен знать, уметь и т.д.), но и требования к условиям обучения. Там не говорится, что в классе должен быть микроскоп или Интернет, а говорится, что должны быть созданы условия, чтобы учащийся самостоятельно собирал информацию из различных источников, в том числе из сети Интернет».

«Уже много лет все образовательное сообщество говорит о том, что основное умение, которому мы должны научить, — уметь учиться в течение всей жизни. Мы все равно даем конкретные знания, предметные компетентности, сообщаем исторические факты. Но важно не то, чтобы ученик их запомнил и отбарабанил. Важно, чтобы он, накопив все, что мы ему даем, приобрел опыт нахождения алгоритма для решения новых задач».

Понятие «сопротивление среды» становится ключевым моментом в этом процессе: «Вот у школьника есть бумага и ручка — он рисует букву, у него получается криво и косо, и еще учительница подчеркивает ошибки. Какая у него мотивация, если он с самых первых дней ощущает себя неуспешным? За эти годы, что мы тратим на то, чтобы он освоил каллиграфическое письмо, да еще и освоил грамотное орфографическое письмо, у него утрачивается желание нам сказать что-нибудь письменно», — говорит Елена Игоревна.

«Одновременно утрачивается и желание сказать нам что-то устно — там и сопротивление среды не такое, но зато там нет условий для того, чтобы что-то говорить и учиться говорить правильно. Хорошо, если с ребенком все дошкольное детство играли и разговаривали. А в школу приходят дети, которые не имеют опыта речевой деятельности, и их больше половины. Он все дошкольное детство молчал, а тут приходит в первый класс, и ему говорят: а вот расскажи, что ты видишь на картинке? Он начинает, мысли теряются, учительница говорит: ну садись, всё, уже терпения нет ждать, пока ты сосредоточишься».

Это нужно преодолевать, полагает Елена Игоревна, и информационные технологии нам в этом помогут: «Когда его речь записывается на видео, ребенок видит, как это было раньше и как это стало теперь, он видит свои успехи, что у него получается».

Почему нужны ноутбуки, работающие автономно много часов в день? В учебном классе Центра информационных технологий — тележка с ноутбуками. Перед началом занятий все ученики разбирают по партам компьютеры, и они должны так работать шесть уроков каждый день. «У нас нет возможности пропускать все 120 человек в течение дня через компьютерный класс. Шестилетний ребенок не должен сидеть, он должен двигаться. Если на парту нагромоздить настольный компьютер с монитором, то ему просто доски не видно будет». По мнению Елены Игоревны, совершенно не годятся для обучения в начальной школе и дешевые нетбуки: «Нетбук можно использовать как компьютер в цифровой лаборатории, но не в начальной школе».

Еще одно из главных условий, чтобы стандарт заработал, — подготовка кадров, готовых все это воплотить в жизнь. «Речь идет о том, чтобы учитель начальной школы — те, кому уже не 19 лет, и даже не 32, а скорее 65, — чтобы он на своем уроке формировал эти компетентности». В идеале это происходит так: «Дети идут на прогулку, снимают там, а воспитательница потом копирует все на сервер, оставляя дорожку для музыки и голоса. Детишки проснулись, смотрят на то, что они наснимали, и рассказывают, как это было. Инструменты должны быть доступными, простыми и понятными».

«Мы, — говорит Елена Игоревна, — цифровые мигранты, а дети — цифровые аборигены. И сколько учителей за эти проблемы возьмется, и сколько из них к этому готовы?» Через Центр обучения Булин-Соколовой за прошлый год прошли шестьсот учителей начальных школ Москвы. Она сама говорит, что «двести это используют на практике. Четверть это делает систематически, четверть — иногда. Причем им еще не дали оборудования — откуда они его взяли, это отдельный вопрос». Ее супруг, член-корреспондент РАН, ректор Московского института открытого образования Алексей Львович СЕМЕНОВ, более пессимистичен в своих оценках: он полагает, что «в массовом масштабе не происходило ничего. В лучшем случае до пяти процентов тех, кто реально эти технологии использует. От первых сумасшедших мы переходим к тем, кто начинает это реально использовать, — десять, может быть, пятнадцать процентов. Через два года — может быть, двадцать».

Но я им верю, этим супругам, фанатам «нового образования». У Елены и Алексея шестеро собственных детей, и поэтому они точно знают, что творят.

Они считают, что инструменты должны быть простыми и удобными. А за это приходится платить.

Юрий Ревич