Перед зданием Общественной палаты РФ стоит окоченевший пикет – чада почаевских старцев. Внутри идут слушания: представители Православия и других российских религий, чиновники, адвокаты, общественные деятели обсуждают перспективы введения объединенных электронных карт. Участники пикета вряд ли готовы понять участников слушаний. А что можно и чего пока не удается понять любому россиянину, задумавшемуся о перспективе получить универсальную карточку?
На основании Федерального закона от 27 июля 2010 года N210-ФЗ «Об организации предоставления государственных и муниципальных услуг» уже с 1 января 2012 года начнется выдача гражданам России универсальных электронных карт для обеспечения им доступа к государственным, муниципальным и иным услугам, а также возможности оплаты услуг.
Универсальная электронная карта – единый федеральный стандарт. Она придет на смену всем социальным картам, которые локально выпускали субъекты федерации, а также заменит многие другие документы, такие как, например, полис обязательного медицинского страхования, студенческие билеты, проездные документы на транспорте и многие другие. Утверждается, что карта не содержит в себе базу данных о гражданине. Все данные будут храниться там же, где и сейчас, – в базах данных государственных министерств и ведомств, а карта лишь помогает быстрее найти нужные записи. Т.е. утеря или кража карты не приведет к утрате гражданином персональных сведений о себе.
Однако несомненно, даже если статистический процент желающих отказаться от средств электронной идентификации будет невелик, получать такой ключ ко всем базам данных о себе – от финансовых до медицинских – не захотят тысячи, а то и миллионы россиян.
Проблема, как сформулировал на слушаниях в Общественной палате РФ 24 марта председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин, не в том, чтобы обсуждать их мотивацию, а в том, чтобы обеспечить им гарантии беспрепятственной жизни в социуме, получение тех же прав и реализацию тех же свобод, что и у граждан, получивших карточку. Люди эти чаще всего настроены «патриотически и государственнически», к ним нужно прислушиваться. Как рассказал священник, Архиерейский Собор, который прошел в феврале 2011 года, получил множество коллективных и индивидуальных обращений на эту тему, и принял решение (пункт 45 определения Архиерейского собора) проводить переговоры с органами власти с целью обеспечения добровольности в принятии карт.
В законопроектах, описывающих введение Объединенной электронной карты, слово «добровольно» фигурирует. Если это не пустое слово, тогда, как заметила писательница и правозащитница Алла Гербер, президент фонда «Холокост», и обсуждать нечего. Причем неважно, религиозные ли мотивы заставляют человека так ценить эту добровольность.
С этим согласился и член Общественной палаты епископ Саратовский и Вольский Лонгин: «Если добровольность будет соблюдаться, то нашу дискуссию можно заканчивать». Архиерей также не считает необходимым вдаваться в обсуждение мотивов, почему люди отказываются от новых паспортов и ОЭК. «Я думаю, что демократическое государство должно учитывать наличие граждан, несогласных с этими тенденциями, и законодательно закрепить гарантии, что дискриминации не будет», – сказал епископ.
По словам Ольги Летковой, руководителя «Независимого центра правовых экспертиз и законопроектной деятельности», понятно, почему живущие «в криминализованном обществе люди не хотят становиться прозрачными». В том числе вызывает беспокойство внедрение ювенальных технологий и Форсайт-проекта, который уже предусматривает чипирование. «Это яркий пример использования электронных технологий вне гуманных ценностей», – утверждает Леткова.
Чиновники сегодня обещают гражданам, что введение карт будет абсолютно добровольным: по их словам, это оговорено во всех законопроектах. Более того, если вы уже приняли карточку, от нее можно будет в любой момент отказаться, если она вам просто не понравилась, – это гарантировал на слушаниях председатель комитета информационных технологий Москвы Артем Ермолаев. Тогда в чем же проблема?
Александр Заверячев утверждает: «Любой гражданин, получив или не получив электронные ключи доступа к каким-либо услугам, одинаково может их получить в органах исполнительной власти», т.е. отсутствие карточки не ведет ни к какой дискриминации. Представитель Министерства связи и массовых коммуникаций Геннадий Заботкин, однако, отметил, что в письме, которое Минкомсвязь адресовало уполномоченному по правам человека в РФ, просили не только максимально учесть международный опыт, в том числе конфессиональный, но и «заложить альтернативные возможности для тех, кто не захочет получать ОЭК, выстроить свои отношения с государством». Итак – это подтверждали и другие участники слушаний, например руководитель «Независимого центра правовых экспертиз и законопроектной деятельности» Ольга Леткова, – пока эти альтернативные способы существования в социуме для нежелающих получать карточку нигде не прописаны.
Более того, как отметил протоиерей Всеволод Чаплин, утверждения, что принцип добровольности принятия ОЭК будет сохранен, постоянно появляются только на словах. «Нужны официальные разъяснения в письменном виде, чтобы в диалоге с общественностью их можно было бы максимально широко предъявить. А их пока нет, и это вызывает озабоченность».
С председателем Синодального отдела согласилась адвокат, председатель союза православных юристов Ольга Яковлева: «Недостаточно устных заявлений и даже писем из одного ведомства в другое о добровольности принятия объединенной электронной карты». У Ольги Яковлевой уже сейчас лежат тома писем о случаях дискриминации граждан, не имеющих налогового кода или других современных документов. «Мы выброшены на обочину жизни», – заявляют эти россияне; так Ольга Яковлева озаглавила свою книгу, посвященную этой проблеме. Русская Православная Церковь в своих официальных документах последовательно настаивает на необходимости создания параллельной системы удостоверения личности для верующих, не желающих принимать электронные документы.
Правительство РФ назначило компанию «Универсальная электронная карта» федеральной уполномоченной организацией по выпуску, выдаче и обслуживанию одноименных карт. Представитель этой компании сообщил на слушаниях, что государство не ставило задачу создавать какую бы то ни было базу – «мы лишь делаем удобным доступ к информации, которая необходима для дистанционного получения услуги».
Адвокат Ольга Яковлева считает, что создание единого файла на человека, обновляющего в реальном времени, равно как и внедрение в тело человека электронных чипов или нанесение на его тело невидимых и видимых знаков идентификации, нужно законодательно запретить, иначе они обязательно появятся. Многим участникам слушаний слово «чипизация» не казалось ни элементом научной фантастики, ни переходом на язык почаевских пикетчиков, замерзающих у входа в Общественную палату.
Представитель фонда государственного медицинского страхования Юрий Нечепоренкозаверил, во-первых, что с бумажным полисом человек сможет получать медцинскую помощь в том же объеме, что и с «более удобным» электронным «ключом доступа», а во-вторых, что глобальной базы данных по медицине не будет: сведения о медицинской помощи будут обезличены, так что если кто-то получит к ним доступ мошенническим путем, понять, кому оказана эта помощь, будет невозможно.
С другой стороны, чиновники утверждали, что с электронной карточкой будет очень удобно ходить в поликлинику: не надо будет брать с собой никакой кипы документов, выписок и прочих бумаг – только отдать карточку в регистратуру. Не следует ли из этого, что карточка будет содержать вполне персональную историю болезни каждого?
Председатель комитета информационных технологий Москвы Артем Ермолаев сообщил, что объединение данных в одну базу данных в настоящий момент технически невозможно: «Не существует в природе такого мощного компьютера». Впрочем, некоторые участники слушаний не спешили с этим согласиться. Вряд ли стоит делать ставку в обеспечении прав и свобод людей на несовершенство техники, если она и правда на сегодня еще не настолько совершенна. Если задача будет поставлена – она будет решена, задействуют ли для этого не один компьютер, а целую сеть, или изобретут новую машину.
По словам Артема Ермолаева, 152-й федеральный закон «О персональных данных» обязывает владельца информационной системы нести ответственность за сохранность персональных данных и за недопуск к ним посторонних. Однако, как заметила Татьяна Боровикова, председатель совета Сообщества многодетных семей «Много деток – хорошо!», непонятно, с кого будет спрашивать обычный человек, увидев на «Горбушке» диск с базой персональных данных, и будет ли ему легче, если не справившийся с хранением информации владелец информационной системы даже понесет какую-то ответственность.
Руководитель рабочей группы Московской городской Думы по проблеме электронных технологий Николай Мишустин утверждает, что единая база данных уже существует и работает, и что это признавал министр связи и массовых коммуникаций Игорь Щеголев. И правда, на слушаниях неоднократно звучало словосочетание «единый электронный ключ» – то, что идентифицирует человека в разных системах. Не все ли равно, будем ли мы всюду пользоваться СНИЛС, или будет изобретено нечто новое с другим названием? Если считать создание единой базы данных угрозой, то эта угроза наверняка существует. Николай Мишустин считает, что угроза более чем реальна: «Есть возможность дистанционного съема информации с карты, а значит есть возможность мошенничества». Еще одна угроза – построение российских электронных документов на иностранном программном обеспечении. Между тем Windows – закрытая система. «Нас однажды легко вырубят, как ПВО в Ираке», – предупреждает «бывший офицер Генштаба» Мишустин. Информация может утекать за границу, появятся дополнительные условия для развития черного рынка органов.
«Утечка информации о населении страны в целом – исключительные условия для информационных войн против страны, условие для утраты суверенитета. Утечка информации о личном составе вооруженных сил и спецслужб – подрыв обороноспособности страны, база для вербовки в иностранные спецслужбы», – считает Николай Мишустин. Также он опасается, что «создаются условия для ликвидации демократии в стране как таковой».
Кроме того, участие частных коммерческих структур делает процесс неподконтрольным государству.
Артем Ермолаев возразил, что если считать создаваемые хранилища информаций опасными базами данных, то такие же существуют давно, только сформированы не по СНИЛС, а по фамилии-имени-отчеству, дате и месту рождения человека. «Злоумышленники уже сейчас могут добыть всю информацию», – считает он, а базы данных в налоговых, пенсионных и медицинских учреждениях велись всегда.
Протоиерей Всеволод Чаплин согласился, что перед введением электронных карт нужно создать собственный центр электронных технологий, который позволял бы стране в целом чувствовать себя уверенно в этой области. «При возможности дистанционного считывания информации с носителей для государственной безопасности нужна интеллектуальная самостоятельность».
В том, что проекты введения электронных документов необходимо тщательно продумывать, предусматривая альтернативы, согласны и православные, и протестанты, и мусульмане, и буддисты. Муфтий Альбир Крганов подчеркнул, что у мусульман тоже много вопросов к проекту: «Проекты такого федерального уровня должны широко обсуждаться. В стране миллионы людей, которые даже компьютером не умеют пользоваться. Нужно широко объяснять, что будет происходить», – сказал он.
Санжей-Лама подчеркнул, что вопрос защиты от мошенничества и непонятность, как будут действовать ОЭК, беспокоит и буддистов.
Председатель Российского объединенного Союза христиан веры евангельской, член Общественной палаты Сергей Ряховский подтвердил, что и у протестантов есть основания к той же обеспокоенности, что у Русской Православной Церкви. Сергей Ряховский единственный напомнил собравшимся слова Апокалипсиса о начертании на руку или на чело, которое будет наложено в последние времена согласившимся на власть Антихриста. «В случае чипизации мы как верующие люди будем по одну сторону баррикад с православными, хотя мы живем современной жизнью и не собираемся уходить в пензенские пещеры», – сказал Ряховский. В целом же проект кажется лидеру евангельских христиан «сыроватым»: если не будет законов прямого действия, то в каждом субъекте федерации будут разные интерпретации проекта. Непонятно, почему реализация проекта передается коммерческим структурам. «Удобно войти всюду по одному документу, но если кто-то считает и изменит информацию на нем, ты уже никуда не войдешь».
Ответственный редактор Журнала Московской Патриархии Сергей Чапнин заметил, что на сегодня достоверной информации по проблеме еще слишком мало. От профильных министерств и ведомств хотелось бы подробных официальных разъяснений. Пока же родителям учеников московских школ было предложено подписать «совершенно безобразные по форме согласия на обработку персональных данных их детей» – и Сергей Чапнин был возмущен просьбой согласиться на трансграничную передачу данных и о ребенке, и о его родителей. «Я думаю, что московские школы – не единственный канал манипуляции нашими персональными данными». Это согласие нарушает 152-й закон «О персональных данных», оно отозвано, но многие и многие его уже подписали, и рано или поздно подпишут аналогичные документы.
Какие удобства есть у объединенной электронной карты? Артем Ермолаев приводил примеры: по ней можно будет пройти в метро, не задерживаясь в очереди за билетом; запланирована возможность регистрации по месту пребывания по карте без личного посещения УФМС в любом банкомате. Впрочем, осталось непонятным, почему бы не завести банковскую карту с функцией прохода в метро. Вообще – выгодно ли и удобно ли обычному человеку обзаводиться новой единой карточкой? Как будет выглядеть ее работа там, где нет ни метро, ни банкоматов, например в селе Подывотье Брянской области или в деревне Калитинка под Каргополем? Как деревенская бабушка будет помнить пин-код от своей карты, и не будет ли этот сверхсекретный пин-код крупно написан на всех бумажных документах, которые останутся и в районной поликлинике, и в паспортном столе, и в муниципальных структурах, иначе процедуру восстановления забытого и утерянного пин-кода придется проводить регулярно и массово? Последние вопросы, впрочем, на слушаниях не поднимались.
Зато на слушаниях озвучивались суммы, выделенные под проект в государственном бюджете. 170-200 миллиардов по официальным источникам и от 400 миллиардов по неофициальным источникам – только на введение карточек, а ведь понадобятся деньги и на обеспечение альтернативной системы документов. По мнению ответственного редактора Журнала Московской Патриархии Сергея Чапнина, адекватность затрачиваемой суммы результату сегодня совершенно неочевидна, и этот вопрос требует экспертизы с общедоступными результатами. Государство планирует (по неофициальным данным) оплатить эту сумму из бюджета до 2020 года. «Я как гражданин хочу знать: сколько мне придется платить за пользование ОЭК и сколько – за пользование бумажными носителями. То, что сегодня – как завлекалочка, завтра будет как проблема, а послезавтра – как катастрофа».
«Чипы – последние времена – число зверя – брюссельский суперкомпьютер – подавляющие волю сигналы – чипы – антихрист», – повторяют участники пикетов против новых документов (впрочем, пикет у Общественной палаты не был массовым – здесь стояли около десятка человек, впрочем, они наверняка сменялись за день). «Я как гражданин хочу разъяснений от государства», – заявляют менее радикально настроенные верующие. Нерелигиозные люди тоже не готовы безоглядно довериться правительству, предлагают не удовлетворяться возможностью отказа от карт: почему нужно писать заявление об отказе, а не заявление о присвоении карты, если дело полностью добровольное?
Чадам почаевских старцев ничего не объяснишь: они потрясают распечатками статей протоиерея Всеволода Чаплина, толкуя в них слова о необходимости обеспечить альтернативу карточкам как признание ОЭК печатью антихриста. Показателен диалог на крыльце Общественной палаты: из здания вышел сопредседатель Совета по национальной стратегии, член Общественной палаты Иосиф Дискин, и его окружила группка бородатых мужчин и закутанных в шерстяные платки женщин. «Вы же не против протезов: если человек без ноги, вы же допускаете для него костыли и протезы?» – пустился в аналогии Дискин. «Электронная карточка – не протез!» – закричала сестра Елена, женщина с большой иконой Богородицы в руках. «Послушай, послушай, что человек говорит», – осадил ее брат Сергий, решительный чернобородый мужчина. Иосиф Дискин, услышав слова Сергия, видимым образом обрадовался: намечался диалог, «услышим и поймем чужую позицию» и тому подобное. «Послушай, что он говорит, – продолжил бородач. – Он говорит, что убивать своих родственников – это нормально и даже хорошо».
Однако обеспокоенность верующих введением электронных документов выражается не только на таком уровне культуры дискуссий. Конечно, рамки отказа от документов, как заметил на слушаниях епископ Саратовский и Вольский Лонгин, тоже должны быть определены, иначе некоторые откажутся не только от новых паспортов и электронных карт, но и вообще от любых паспортов, требуя при этом от государства и общества благ и услуг. Однако «здравый смысл должен работать в обе стороны»: без диалога и открытости государства перед обществом польза от электронных карт вряд ли перевесит те конфликты, которые их введение породит.
А почему "или"?
Согласен. Но западни тут больше, чем удобств. Рядовой юзер не так часто общается с государством, чтобы ощутить все выгоды от карты. А вот единая база, учитывая реалии российского разгильдяйства, представляет определенную опасность.